Неточные совпадения
Мать наскоро перевязала рану. Вид крови наполнял ей грудь жалостью, и, когда
пальцы ее ощущали влажную теплоту, дрожь ужаса охватывала ее. Она молча и быстро повела
раненого полем, держа его за руку. Освободив рот, он с усмешкой в голосе говорил...
Доктора, с мрачными лицами и засученными рукавами, стоя на коленах перед
ранеными, около которых фелдшера держали свечи, всовывали
пальцы в пульные раны, ощупывая их, и переворачивали отбитые висевшие члены, несмотря на ужасные стоны и мольбы страдальцев.
Доктор закрыл рану рубашкой, отер
пальцы о полы пальто и молча, не глядя на
раненого, отошел к другому.
Обмотав перемет вокруг
пальцев раненой руки, он задержал на секунду бег веревки, а другой рукой достал нож и перерезал шпагат.
Бенни во время сражения находился в лагере Гарибальди, куда он прибыл из Швейцарии, в качестве корреспондента. Когда командир девятого полка был убит, тогда сын Гарибальди, Менотти, предложил Бенни команду, от которой он не отказался. Но командовать пришлось ему недолго, он был ранен в правую руку около большого
пальца. В день 4 ноября он вместе с другими
ранеными был привезен в госпиталь святого Онуфрия. Вот что он рассказывал мне о ночи на 5 ноября...
Обмыл с себя солдатик паклю да крахмальную слизь, морду папоротником вытер, пошел одеваться: нога похрамывает, душа вприсядку скачет… Ловко концы-то сошлись. На войне
раненого полуротного из боя вынесешь, «Георгия» дают, а тут за этакий мирный подвиг и пуговкой не разживешься. А ведь тоже риск: распознай его лешие, по косточкам бы раздергали, кишки по кустам,
пальцы по вороньим гнездам…
Солдаты бережно исполнили приказание любимого начальника. Ровным шагом шли они, унося бесчувственного Лопухина. Суворов шел с ними рядом, по-прежнему двумя
пальцами правой руки закрывая рану молодого офицера. Он не отводил глаз с бледного лица несчастного
раненого. Кровавая пена покрывала губы последнего.
Потом повела меня к тому
раненому, который грызет воображаемого немца; действительно, что-то бормочет, вся голова у него забинтована, и
пальцами обеих рук тискает одеяло: «душит!» — сказала Сашенька.
Один из докторов в окровавленном фартуке и с окровавленными, небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим
пальцем (чтобы не запачкать ее), держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше
раненых. Он очевидно хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.